Мы испытываем крайне неприятные чувства, когда эмоции сигнализируют: что-то идёт не так, как должно. Так задумано природой. Эмоции существуют для того, чтобы подталкивать нас к действию, изменению ситуации. Если бы сигнал не воспринимался как некомфортный и не производил бы импульса к действию, заметили бы ли мы на нашем пути несущийся грузовик, остановились бы, увидев травлю ребёнка, отвернулись от чего-то отвратительного? Сигнал выключится только тогда, когда мозг зафиксирует разрешение ситуации.
Проблема возникает в случаях, когда эмоциональные сигналы требуют срочно сбежать из ситуации — будь то атакующий бык или ревущий смерч – или избежать ее. Мозг активизирует целостный паттерн автоматической реакции, которая поможет нам иметь дело с чем-то угрожающим нашему выживанию, помогая нам избавиться или избежать угрозы. Этот искомый паттерн реакций — в котором мы чувствуем направленное отрицание и хотим избежать или уничтожишь что-то — мы называем аверсией, или неприятием. Неприятие движет нашими действиями тем способом, который подходит ситуации, и таким образом отключается сигнал опасности. Благодаря ему мы сохраняем себя, иногда даже сохраняем себе жизнь.
Однако несложно заметить, что те же реакции заставляют нас действовать контрпродуктивно. Они могут наносить вред нашему самочувствию, когда направляются на то, что происходит внутри нас: на мысли, чувства, самоощущение. Никто из нас не может бежать так быстро, чтобы избежать этого внутреннего опыта. Никто не может отменить неприятные, гнетущие и угрожающие мысли и чувства путём борьбы, стараясь уничтожить их.
Когда мы реагируем на свои собственные негативные мысли и чувства неприятием, в мозгу активизируются участки, отвечающие за физическое избегание, подчинение или оборонительную атаку («система избегания»). Мы можем ощущать эффект неприятия в нашей голове. Когда мы озабочены или зациклены на идее, как бы избавиться от переживания грусти или разобщенности, весь наш опыт сужается. Ум, фокусируясь на бесполезной задаче избавления от чувств, вынужденно замыкается в себе. Таким образом, наш опыт переживания жизни сужается, и мы чувствуем подавленность и замкнутость. Нам начинает казаться, что доступный нам выбор чрезвычайно сузился. Мы чувствуем, что все более отдаляемся от привычно широкого поля возможностей.
С течением времени мы можем вынужденно прийти к тому, чтобы невзлюбить и даже возненавидеть в себе и других людях такие эмоции, как страх, грусть или гнев. Если нас, к примеру, учили «не быть слишком эмоциональными», мы могли усвоить идею, что выражение эмоций есть нечто неприличное, и даже чувствовать эмоции — это нехорошо. Или, может, мы хорошо запомнили свое переживание тяжёлого чувства (например, тоски) и теперь реагируем страхом даже при малейшем намеке на появляющееся чувство грусти.
Когда мы реагируем негативно (неприятием) на свои негативные эмоции и относимся к ним как к врагам, которых нужно уничтожить и искоренить, мы начинаем тревожиться. Таким образом, понимание неприятия становится фундаментальным в понимании того, как мы «завязаем» в ощущении несчастья. Мы сталкиваемся с проблемами потому, что актуальное переживание печали бередит наши старые, совершенно бесполезные паттерны размышлений из прошлого.
Вот почему мы так негативно реагируем на несчастье: наш опыт — это не просто грусть, он сильно окрашен пробудившимися чувствами неполноценности или неадекватности. Такие заново активизировавшиеся шаблоны мышления разрушительны потому, что мы не осознаем: это не вовсе не воспоминания. Мы чувствуем себя плохо сейчас без понимания, что это шаблон мышления из прошлого, запускающий чувство печали.